Евгений «Джек» Кузнецов (ИПВ)
Мне на самом деле не очень-то много рассказывать придется, мы с ней играли пару концертов в Тюмени, какой-то концерт в Новосибирске, в Кургане – и это было так давно, что я уже не помню ни дат, ничего… Я с ней сначала познакомился, потом песни услышал. Трудно сказать, как и через кого, просто, видимо, мы были друг другу представлены на какой-то тусовке, каком-то сборище, перед концертом каким-то. Я помню, что это в Тюмени произошло, они приехали с Егором вдвоем, и там-то мы впервые и познакомились. И песни я впервые услышал не в записи, – записей-то тогда практически и не было, – она сама пела. Был какой-то сбор, они приехали… Ну, знаешь, как это бывает: приехали к человеку, которого я знаю, или он мне позвонил – приходи, типа. Я пришел, познакомились, и в процессе выпивания, общения, каждый по очереди берет гитару – и поет. Впечатления, конечно, грандиозные… Первое впечатление, вот я насколько помню, просто вышибающее; такие песни, очень много говорящие о той реальности, в которой мы жили – Ромыч, например, в то время пел «Нож В Спину» – а сейчас ведь практически все изменилось, мы же уже в другом времени живем. А про то время – они очень много поясняли. Я имею в виду, – в духовном смысле, потому что в физическом-то мы все знали: «застой и стагнация», нам же рассказали. А это как художественное творчество, живопись: ходишь вокруг какого-то места всю жизнь, а потом увидишь его на картине – и там совершенно все по-другому, другой ракурс там, еще чего-то; это все очень сильно проясняет. Хотя знания – они умножают скорбь, как известно. Пожалуй, я в музыкальном творчестве других таких и не назвал бы… А идея играть вместе как сложилась? Я не знаю их предыдущую историю, как они работали в Омске, в Новосибирске… А тут как: приехал человек, очень талантливый музыкант – и сразу идея первейшая, конечно: «Залабать! Всем вместе!» Ну, вот и начали. Отрепетировали – и сыграли. Был отдельный концерт в ДК Сетевязальной фабрики, маленькое уютненькое помещеньице, ну, как большая кухня, очень камерная обстановка. И народу было много, – такая «полуакустика». Это вот выступление помню… Знаешь, как выступление помнишь? По звуку. Обычно-то не слышишь ничего, а там я вот все слышал, и играть было приятно, и одновременно песни слушать, потому что дело доходило до того... репетиции – ну, понятно, как это раньше было: на кухне поигралось что-нибудь, запомнилось – и всё. А по ходу дела концерт идет, и Янка: «А давайте такую-то песню сыграем», чик – и как бы сразу начинает, а все остальные подхватывают. Работать с ней несложно было, мне, по крайней мере… А сама личность – просто светлейшая, просто светлейший и добрейший человек был. Были какие-то выступления, Курган – я уж не помню, кто там договаривался, наверно, Гузель, она тогда командовала, но тогда выезжала действительно грандиозная тусовка: Ник Рок-Н-Ролл, мы, Янка… Я помню такой момент: Ник закончил выступление, народ тусуется, я в туалет захожу, – и заходят два мужика, такого рабоче-крестьянского вида. Пауза – я в соседней кабинке – и один другому говорит: «Слушай, меня аж свело! Я аж пописать не могу!» Вот на том концерте мы с Янкой играли. А вообще, конечно, я с ней не очень много играл, – как много играть-то? Сами знаете, «шоу-бизнес» и сейчас-то в зачаточном состоянии, а уж тогда, в 88-м… После 88-го мы с ней и не играли. Последний раз мы с ней виделись на «Рок-Периферии» в Барнауле в 89-м, но она там не играла, как-то так получилось. Она нас сопровождала тогда просто, с нами ездила. Очень классно тогда с ней пообщались – мы приехали в Новосибирск, жили в Академгородке, сначала у какой-то ее подружки, потом у Зеленого, ее гитариста. У него была комнатка в общаге, мы там сутки до концерта провели, потом поехали в Барнаул, в Барнауле отыграли, – поехали обратно в Академгородок, потом в Новосибирск, и все это время она была с нами. Причем не было ощущения, что посторонний человек болтается рядом, такого вообще не было – как будто знакомы… ну, не всю жизнь, конечно, так не скажешь, но… Очень легкий в общении человек. Может, это и поверхностное впечатление, а что там внутри происходило, конечно, трудно сказать… Я о ее смерти узнал от человека, который прочитал об этом, по-моему, в «Комсомольской правде», так вот. Просто потрясло, конечно. Вообще какая-то странная история: она – Яна, река – Иня… Что-то такое странное, закономерное… Хотя как – закономерное? Смерть хорошо знакомого – да даже и не очень хорошо знакомого – человека разве может быть закономерна? 25.10.1998, Санкт-Петербург.