Познакомился я с Янкой в городе Тюмени, дико пьяным после великого панк-фестиваля 88-го года. Они тогда все там обитали, и как-то ночью они там записывали мадам Яну Дягилеву на кухне у Алексея Николаевича Михайлова. И так далее – нормально все, как обычно. Все напились, вели беседы разные, разговоры. Это начало было. Я не знаю, что можно рассказать про человека, про душу, что ли, его? Хорошая девушка, что еще… У нее на лице было написано, что она умрет, то есть это такой трагический человек был: трагизм у нее сочился отовсюду. Внешне-то, конечно, она была веселой, но я ее воспринимал однозначно наоборот. Я понимаю, что она веселая, но веселье такое, панковское: некрасивая, страшненькая девочка, оборванная, вся в дерьме – она, конечно, делала вид, что она веселая, всех на уши ставила, но внутри-то у нее была трагедия… Не знаю, почему – существо такое, а у каждого существа своя сущность. А нее сущность такая была: она была обречена, прямо изначально. Мы пытались, конечно, этому как-то противодействовать, но – бесполезно: сущность, она всегда проявится и всегда будет сильнее. Больная душа – не знаю, как по-русски по-другому сказать. И все это липовое веселье, «как бы сделать, чтоб всем было хорошо»… всем сделать хорошо не удалось. Яныч, кстати, был более радикальным, чем Летов. Летов-то проявляет гораздо более гибкое отношение к реальности, а она была предельная. Без гибкости. «Все сволочи, все говно» – такого типа, в ней и такое было. Я не знаю, панковское это или нет. Мы не очень много встречались – в Тюмени, в Омске. С Летовым она долго жила в Омске, практически она, наверное, была его жена, они все время вместе болтались. А я с ними тусовался чисто так, по дружбе, а не потому, что Летов – певец. Я очень удивился, когда узнал, что они еще и музицируют, песни поют. Летов был такой художник-оформитель, и он был коллекционер дисков. Мы с ним так и познакомились: у него было полное собрание Джима Моррисона и редкостей всяких – по тем временам, во всяком случае. А потом вдруг обнаружилось, что он еще и панк-певец, да еще и такой популярный вдруг стал! А с Янкой было наоборот, она уже тогда была любимая дама Летова, и дама играла рок. Типа Александр Башлачев. Она про него много говорила, они долго ползали по просторам родной страны. А никто тогда не знал, кто такой Башлачев – я, во всяком случае, не знал, первый раз от Янки о нем услышал. Она все – «Башлачев, Башлачев»... Янку все любили. Не знаю, что про нее можно еще сказать. Играла там-сям… Я думаю, что для нее смерть не была поражением, то есть она достаточно легко относилась к жизни. Чувствовалось, что жизнь – это явно не главное, главное – что-то другое. Ей повезло, что она быстро выскочила из этого мира, не мучалась сильно. Концентрационная Вселенная… 20.05.1999, Москва.